RU 
EN - Информация о материале
Д.Е. Максимов — П.П. Перцов. Переписка (1928–1939) / сост., подгот. текстов и коммент. А.В. Лаврова и К.В. Львова; вступ. статья А.В. Лаврова; отв. ред. М.Л. Спивак. — М.: ИМЛИ РАН, 2025. — 368 с. (Библиотека «Литературного наследства». Вып. 14).
В новом выпуске «Библиотеки “Литературного наследства”» впервые публикуется переписка 1928–1939 гг. между одним из первых исследователей русского символизма Д.Е. Максимовым (1904–1987) и видным литератором той эпохи П.П. Перцовым (1868–1947). В 157 сохранившихся письмах корреспонденты обсуждают историю русской литературы рубежа XIX и XX вв., преимущественно в жанре интервью: Максимов спрашивает — Перцов отвечает. Главные персонажи переписки — А. Блок и В. Брюсов, 3. Гиппиус и Д. Мережковский; значительное внимание уделено истории журнала «Новый Путь», Религиозно-философским собраниям, отношению деятелей символизма к русской революции. Также в переписке идет речь о современной советской повседневности и культурной ситуации, о репрессивной государственной политике (в период переписки Максимов был жертвой политических репрессий); корреспонденты пытаются участвовать в научной жизни и по мере сил обходить цензурные препятствия. В Приложениях печатаются также неизданные тексты Максимова и Перцова: конспект Максимова «К построению научной истории журналистики» и перевод рассказа О. де Бальзака «Поместье “Гренадьера”», выполненный Перцовым по заказу издательства «Academia».
- Информация о материале
Уважаемая Вера Николаевна!
От всей души поздравляем Вас с юбилеем! Ваша многолетняя профессиональная деятельность в Институте мировой литературы им. А.М. Горького РАН является ярким примером преданности науке и культуре. Ваш вклад в развитие Фундаментальной электронной библиотеки «Русская литература и фольклор», оцифровку «Литературного наследства», создание и наполнение информационных ресурсов, а также сотрудничество с ведущими научными центрами России и зарубежья заслуживают глубочайшего уважения. Вы посвятили десятилетия созданию и сохранению бесценного научного наследия, соединяя филологию с передовыми информационными технологиями. Ваша работа, будь то руководство проектами, редакторская деятельность или участие в знаковых изданиях, стала важной частью истории отечественной гуманитарной науки.
Желаем Вам крепкого здоровья, неиссякаемой энергии, новых творческих идей и радости от каждого дня! Пусть Ваш труд продолжает вдохновлять коллег и молодое поколение исследователей.
С глубоким уважением,
Имлийцы
- Информация о материале
Дорогие коллеги! Приглашаем вас принять участие в Международной научной конференции "АНДРЕЙ БЕЛЫЙ В ИЗМЕНЯЮЩЕМСЯ МИРЕ. К 145-летию со дня рождения". Конфереция пройдет с 26 по 30 октября 2025 в Москве в Институте мировой литературы им. А.М. Горького. В преддверии форума в Государственном музее А.С. Пушкина состоится открытие и презентация выставки "«Андрей Белый: семейный альбом» К 145-летию со дня рождения писателя". В рамках проведения конференции в Мемориальной квартире Андрея Белого (Арбат, 55)будет развернута выставка «Тысячи нитей связуют нас с Африкой...»: Каир Андрея Белого в живописи и графике Сони Каре".
- Информация о материале
При знакомстве с книгой у читателя неизбежно возникнут ассоциации с «Годами странствий» беллетриста, редактора и критика Георгия Чулкова (1879–1939). Мемуары его супруги Надежды Чулковой (1874–1961) существенно дополняют труд теоретика «мистического анархизма». Как отмечают публикаторы, они имеют такую же структуру: сначала рассказ о знакомстве и жизни с Чулковым, затем повествование о «замечательных людях». В последнем случае воспоминания о лицах, подробно описанных в «Годах странствий» (Валерий Брюсов, Зинаида Гиппиус, Дмитрий Мережковский), кратки, дабы избежать повторений, или же дополнены не вошедшей в них информацией (Александр Блок, Федор Сологуб). Наряду с ними даны портреты Вячеслава Иванова, Анны Ахматовой, Алексея Ремизова и многих других, оставшихся за пределами книги Георгия Чулкова. Очень важно, что мемуары Надежды Григорьевны не ограничиваются лишь дореволюционным периодом, нередко охватывая и послевоенную жизнь той же Ахматовой или Сергея Городецкого (работа над рукописью шла в основном в 1949–1956 годах).
Еще одним отличием является манера повествования. Вышедшие в 1930-м «Годы странствий» характеризуются исследователями (возможно, не всегда справедливо) излишне эмоциональными. Мария Михайлова даже однажды назвала их автора пристрастным летописцем эпохи. Рассказ Чулковой, напротив, сдержан, она не стремилась заострять внимание на личных оценках, щедро предоставляя страницы в первую очередь своим героям. Вот как мемуаристка описывала начало поэтической карьеры Александра Блока: «мать Блока восхищалась сыном, но все еще не верила, что когда-нибудь оценят его поэзию. «Поверю только тогда, когда увижу в трамвае курсистку с книжкой Блока в руках», – сказала она однажды. Не долго пришлось ей ждать этого». А сам Блок оставался «всегда корректен, скромен, в строгом сюртуке, он мало говорил о себе, не обнаруживал перед другими ни своих отношений к семье – к жене, матери – ни кому бы то ни было. Я никогда не видела его горячо спорящим или гневающимся, или раздраженным. Но улыбался он часто, смеялся тихо, беззвучно и невесело».
Одновременно Чулкова открывала характеры писателей и поэтов через бытовые подробности, культуру повседневности. Например, квартира Сологуба «поражала необыкновенной чистотой и порядком. Было как-то холодновато в этой квартире с очень скромной, по-казенному расставленной мебелью. Но зато в столовой кипел самовар, стол был уставлен всякими редкими и тонкими закусками и сластями, до которых Федор Кузьмич был охотником и знатоком. Хороший сыр, ветчина и колбасы, фрукты и сласти, какие-то необыкновенные сорта варенья – княжевика, куманика и другие, привезенные с севера… Все это радушно предлагалось в изобилии, и хозяева не упускали случая положить на тарелку гостя того или иного лакомства». Несмотря на то что автор «Навьих чар» мог зло высмеять за неудачные стихи или даже реплику, «к Сологубу хотелось пойти на его вечер».
А вот от Ахматовой напротив «нельзя было ждать особенных кулинарных способностей», хотя и она пекла лепешки. И если Сологуб и его сестра жили очень дружно, то того же нельзя было сказать о чете Ахматовой и Гумилева или Вячеслава Иванова и Зиновьевой-Аннибал. Чулкова писала, как последняя, «заболев воспалением легких… позвала меня к себе и жаловалась мне на Вяч. Ив. За его нечуткость и холодность. Это было за год до ее смерти». При этом знаменитый символист оставался в глазах мемуаристки «мудрым и мудреным». Иногда отдельный штрих или факт в воспоминаниях свидетельствует о человеке больше, чем многие научные исследования.
- Информация о материале
Философы часто любят рассуждать об обреченности человека, его зависимости от внешних сил: тирании государства (Макиавелли), экономики (Маркс), толпы (Ортега-и-Гассет), слепой воли (Шопенгауэр) и т.д. Реже они обращают внимание на зависимость, связанную с талантом, когда успех одного члена семьи затмевает жизнь других, навечно оставляя их в тени его славы.
Художнице Татьяне Гиппиус (1877–1957) пришлось жить под знаком гения старшей сестры, поэта и прозаика Зинаиды. Но, судя по всему, она не была в обиде. Возможно, потому что сестры были единомышленницами. Татьяна разделяла утопическую идею Зинаиды и ее супруга Дмитрия Мережковского о перестройке Церкви и последующего возрождения общества на основе религиозно-социальных начал. Она вошла наряду с еще одной сестрой Гиппиус – Натальей и такими знаковыми фигурами Серебряного века, как историк церкви и политик Антон Карташев и публицист и редактор Дмитрий Философов, в «ближний круг» «реформаторов». Во время долгих отъездов четы Мережковских Тата, как называли ее в семье, посылала пространные письма с отчетами-описаниями происходящего в их «общине» и рассказами о культурной жизни в столице.
В издание вошли письма 1906–1908 годов. Это было время так называемой первой эмиграции Мережковских – добровольного изгнания, вызванного не только отрицанием монархии, но и, как позднее вспоминала Зинаида, желанием лучше изучить католичество, политическую жизнь Европы и русскую эмиграцию. В качестве дополнения в книге приводятся послания, связанные с еще несколькими отъездами, происходившими в 1910–1913 годах.
Впрочем, письма интересны не только религиозным содержанием, не без основания названным поэтом и литературным критиком Георгием Адамовичем «игрой в религию». На их страницах развертывался роман между Гиппиус и Карташевым. Их отношения порой становились болезненными и в итоге завершились расставанием. Острый на язык публицист и философ Василий Розанов даже заявил, или, точнее, «навыдумывал», как прокомментировала его слова Татьяна, будто она ведьма, выпила всю кровь из Карташева, «скрутила его и держу при себе». В свою очередь, Тата писала: «он меня учил своей любви, «любви для себя», а я его учу любви «для тебя».
Приводятся характеристики и портретные зарисовки знакомых художницы – мыслителей и писателей. Один из авторов знаменитого сборника «Вехи» философ Сергей Булгаков «мил издали, а вблизи скука и безнадежность, несмотря на всю к нему любовь». Розанов – «кабаненочек: розовый весь, нос пятачком, а губа нижняя остренькая, подбородок срезан вниз и улыбается в себя. Захолонуло веселостью сердце. …Прокрался назад, сел сзади меня… только во мне веселость этакую усилило».
- Информация о материале
Воспоминания Надежды Чулковой, очерк о первом серьезном кризисе в Русской церкви, справочник по локальной истории старого Екатеринбурга, Андрей Платонов как советский метатекст и мифы древних евреев. Наступила пятница, и в честь этого редакция «Горького» принесла вам новые «Книги недели».
Надежда Чулкова. Воспоминания о моей жизни с Г. И. Чулковым и о встречах с замечательными людьми. Георгий Чулков. Из переписки с Федором Сологубом, Вячеславом Ивановым и Владиславом Ходасевичем. М.: ИМЛИ РАН, 2025.
Очередное пополнение нашей любимой серии «Библиотека „Литературного наследия“», очень специальной и малотиражной, но неизменно радующей сердце библиофила. В этот раз в ней вышли мемуары Надежды Чулковой, жены Георгия Чулкова — значительного деятеля эпохи Серебряного века, вклад которого в общее дело заключался в первую очередь в неукротимой организационной работе, хотя по габитусу он был поэтом и написал немало стихов и прозаических сочинений, особого интереса в наши дни не вызывающих, за исключением его собственных воспоминаний под названием «Годы странствий», эта объемная книга содержательна и здорово читается. Кроме того, он известен как создатель теории мистического анархизма (звучит заманчиво, но только до тех пор, пока не ознакомишься с содержанием соответствующих текстов — путаных, абстрактных и, скажем прямо, бессмысленных).
- Информация о материале
Имя Татьяны Гиппиус, младшей сестры Зинаиды Гиппиус, известно в основном специалистам — она была художницей, литературой не занималась, однако после нее осталось обширное эпистолярное наследие, содержащее множество сведений о жизни семьи Гиппиус-Мережковских и интеллигенции Серебряного века в целом. Недавно издательство ИМЛИ РАН в серии «Литературное наследство» выпустило книгу «Семейные хроники в письмах-дневниках Татьяны Гиппиус»: по просьбе «Горького» Анна Грибоедова поговорила с составительницей издания, доктором филологических наук, ведущим научным сотрудником ИРЛИ РАН Маргаритой Павловой о том, как архив Мережковских оказался в США, почему эти документы многие годы были недоступны исследователям из России и в чем их уникальность как источника для изучения той эпохи.
- Информация о материале
Большие книги. Книжная полка Дмитрия Бавильского
Уильям Шекспир. Неизвестные переводы из архива издательства «Academia». Составление, подготовка текста, вступительная статья и комментарии Константина Львова. Ответственный редактор Моника Спивак. М., ИМЛИ РАН, 2024. 208 стр. Библиотека «Литературного наследства», «Новая серия», выпуск 12.
Главное событие этого небольшого сборника — 103 шекспировских сонета, переведенных Михаилом Кузминым и впервые собранных под одной обложкой, вместе с другими переводами, созданными для восьмого тома собрания сочинений Шекспира, затеянных в 30-е годы. Кузмин, взявшийся за этот проект незадолго до смерти, успел перевести первые 103, со всеми последующими, с 104 по 154, работала Валентина Сергеевна Давиденкова-Голубева (1900 — 1987). Издательство «Academia», закрытое в 1937 году, специально заказывало переводы лучшим авторам эпохи, хотя выпуск шекспировского многотомника, возобновленный уже после войны, выйдет с другими переводами сонетов, а также феерических барочных шедевров, вроде поэмы «Венера и Адонис» (здесь мы имеем перевод Юлиана Павловича Анисимова) и стихотворения «Феникс и Голубка» (перевод Евгения Ивановича Садовского), совсем недавно найденных сотрудником «Литературного наследия» Константином Львовым. Следует обратить внимание на широкий диапазон культурных изысканий Львова, в последнее время крайне продуктивных и постоянно набирающих обороты, в архивных фондах «Academia». Помимо шекспировских сонетов, тот же Львов нашел и поспособствовал отдельной первопубликации повести Кузмина «Две Реввеки». В сочетании с двумя очередными томами «Дневника» М. Кузмина, под конец года вышедшего в «Издательстве Ивана Лимбаха», весь этот вал открытий говорит о новом кузминовском буме, сколь спонтанном, столь и эффектно выращенном на полях многолетних филологических штудий. Респект всем причастным.